Весь XIX век был на Пхукете эпохой оловянной лихорадки. Как пишет Коллин Маккай в своей «Истории Пхукета», крупные и при этом расположенные весьма близко к поверхности запасы олова были обнаружены в Кату в 1780-х годах, а уже к середине следующего столетия остров радикально изменился не только в экономическом, но и в демографическом смысле. Для разработки оловянных карьеров нужны были рабочие руки, и ими оказались руки китайских мигрантов. Руководили добычей нового пхукетского золота преимущественно тоже китайцы, но положение и социальный статус первых и вторых существенно разнились. Если рабочие, известные как кули, прозябали в нищете, то обладатели концессий на добычу олова, напротив, активно строили особняки и колониальные шопхаусы, завозили на остров предметы роскоши, обзаводились собственными пароходами и наращивали влияние.
Впрочем, сиамское руководство провинции также наслаждалось бумом. Губернатором Пхукета в 1870-х годах был Пхая Вичитсонгкран, который вместе со своей семьей На-Накорн являлся одним из главных бенефициаров оловянной лихорадки. Состояние губернатора, равно как и глав других южных провинций, росло не по дням, а по часам, пока, наконец, Бангкок не решил, что столица могла бы получать большую долю оловянных доходов. Главам Ранонга, Пханг-Нга и Пхукета существенно подняли объем налогов, которые они должен был отчислять в столицу, а также обязали погасить просроченные налоговые задолженности.
Предсказуемым ответом губернатора Пхукета было повышение провинциальных налогов и сборов, включая 500-процентное увеличение входного сбора с кули, за право жить на острове и трудиться на карьерах. При этом оловянный бизнес в тот момент и так страдал от снижения мировых цен на олово, а жизнь простых рабочих была достаточно тяжела и при старых сборах.
Дополнительную ношу выдержали не все. Некоторые карьеры были закрыты из-за того, что добыча стала убыточной, что привело к увольнению рабочих. На других карьерах просто перестали платить зарплату, что было не сильно лучше первого варианта. При этом и китайские предприниматели, и стоявшие за ними триады (ангйи), и рабочие на карьерах получили общего врага – сиамскую администрацию Пхукета во главе с губернатором.
В одной из докладных записок сиамского оборонного ведомства тех лет, прямо указывалось, что губернатор Пхукета совершенно не пользовался уважением у китайской диаспоры и был неспособен контролировать ситуацию в провинции.
«Рекомендуется отправить дополнительные войска и вооружение на Пхукет», – констатировал документ.
Пороховая бочка
Полыхнуло, впрочем, сначала не на Пхукете, а в Ранонге, где положение китайских рабочих, согласно свидетельствам очевидцев, было еще более тяжелым. Свою провинцию они именовали «огромной ямой, в которую легко упасть и невозможно выбраться». Именно там в 1876 году начался первый бунт китайских рабочих, «восставших против губернатора, других официальных лиц и операторов карьеров». Число участников бунта в Ранонге составляло около 600 человек, при этом разные источники расходятся в характеристиках того, из какой части Китая были вышедшие на улицы кули и, соответственно, с какой из триад они были связаны. Согласно одним данным, основную массу бунтовщиков составляли представители народности хакка (триада ги-хин), согласно другим – хоккиенские китайцы (триада киан тек).
В ходе бунта были убиты несколько военнослужащих сиамской армии и около двух десятков жителей административного центра провинции Ранонг, включая государственных служащих. Восстание сопровождалось мародерством и грабежами как в городе, так и на прилегающих землях. Местное население не оказало бунтовщикам сопротивления, предпочтя проверенную столетиями тактику – сбежать и укрыться в джунглях, пока все не уляжется. Улеглось же лишь после того, как в Ранонг с Пхукета прибыл один из боевых кораблей сиамского флота с настроенной на решительные действия командой вооруженных солдат.
Теперь бежать и скрываться пришлось уже самим участникам бунта. И по иронии судьбы, многие из них решили искать приюта и поддержки именно там, откуда прибыли сиамские войска, то есть на Пхукете. Островная хоккиенские триада киан тек была намного многочисленней диаспоры в Ранонге, так что логика в действия бунтовщиков была самая прямая.
Находивший тогда на Пхукете военный представитель Бангкока Чум Буннаг запросил на острове еще один боевой корабль на случай, если восстание перекинется на и сюда. И по очередной, уже второй, иронии судьбы, именно прибытие этого корабля в итоге взорвало провинцию. Сошедшие на берег моряки в пьяном (как считается) виде устроили драку с китайскими кули.
После потасовки местная полиция задержала двух китайцев и бросила за решетку в полицейском участке, и совсем скоро перед зданием собралась толпа из примерно 300 рабочих, требовавших отпустить соотечественников. Задержанных китайцев действительно отпустили, но разгоряченных кули было уже не остановить. В тот же день начались нападения на государственные учреждения, грабежи и поджоги, а также кровопролитные стычки между самими участниками бунта, число которых стремительно выросло до 2000 человек.
По некоторым оценкам, в результате уличных стычек погибло более 100 человек, преимущественно самих китайцев, поскольку сиамское население повторило тактику Ранонга – бросило дома и укрылось на юге острова, в том числе, в главном храме Чалонга, настоятелем которого тогда был легендарный ныне аббат Луанг Пхо Чэм. Особняк губернатора также было атакован и разграблен, однако сам Пхая Вичитсонгкран сумел покинуть остров и добраться до Као-Те-Си в провинции Пханг-Нга.
Упомянутый выше военный эмиссар столицы Чум Буннаг встретился с лидерами китайской диаспоры, которые озвучили ему три требования: отменить повышение налогов до момента возобновления роста цен на олово, разрешить выращивание и экспорт марихуаны в качестве дополнительного источника доходов, объявить бунтовщикам амнистию.
Чум Буннаг согласился на ультиматум китайцев и пообещал «улучшить условия жизни китайских рабочих ради блага местного населения и обеспечения мира и процветания для всех». Впрочем, китайские лидеры либо не поверили словам представителя официального Сиама, либо просто не имели власти над бунтовщиками. Беспорядки продолжались в общей сложности месяц, сопровождаясь убийствами (преимущественно китайцев китайцами), мародерством и грабежами. В одном из сиамских документов того времени констатировалось, что «провинция оказалась для правительства потеряна», и эта ситуация вызывала у столицы серьезное беспокойство, поскольку подобный ход развития событий могл дать основания британцам для того, чтобы придти и «навести порядок», как это было в малайзийском Паханге ранее.
Цена мира
Порядок на Пхукете был восстановлен после прибытия на остров вооруженных отрядов из Кеддаха и Накхон-Сри-Тхаммарата, подавивших бунт. После прекращения беспорядков аббат Луанг Пхо Чэм выступил одним из переговорщиков с китайцами и сумел установить пусть непрочный, но все же мир между двумя группами пхукетского населения. Монах пользовался большим уважением и у тех, и у других, о чем свидетельствует тот факт, что во время бунта он сумел остановить разъяренную толпу кули, желавших добраться до укрывшихся в его храме людей.
В течение всего 1876 года на Пхукете продолжались спорадические вспышки неповиновения, но уступки Бангкока по отношению к китайцам и щедрые жесты в отношении лидеров триад позволили в итоге восстановить порядок. Стоит отметить, что, среди прочего, официальный титул был пожалован лидеру хоккиенской триады по имени Тан Джао. Вместе с титулом он также получил монопольное право на торговлю опиумом на Пхукете, а через два года стал налоговым распорядителем провинции Краби, после того как ее губернатор был при подозрительных обстоятельствах убит.
В отношении рядовых бунтовщиков была объявлена амнистия. Как высказался один из представителей бангкокской знати, «наказать всех было бы сложно из-за их огромного количества, а применение излишней силы грозило лишь новым бунтом».
Итоги бунта господин Чум Буннаг подвел следующими словами: «Итак, поскольку сиамское правительство не имеет власти наказывать китайцев, они отныне самые сильные люди в Королевстве... Пожалуйста, подумайте об этом тщательно».
Губернатор Пхукета после окончания беспорядков вернулся на остров, но желания жить в Пхукет-Тауне среди множества китайцев уже не испытывал никакого. Пхая Вичитсонгкрам выстроил себе новый укрепленный особняк в Та-Рыа, подальше от китайской диаспоры и поближе к порту, где стоял наготове его личный корабль. Фактически губернатор Пхукета повторил те же меры предосторожности, что и первые европейцы на острове, которые также предпочитали иметь маршрут отступления в случае каких-либо проблем. Руины того губернаторского особняка до сих пор сохранились на Пхукете и имеют статус объекта исторического наследия.
Бунт 1876 года стал поворотным моментом и для лидеров китайского сообщества, которые в течение следующих десятилетий закрепили свой статус и влиянием за счет браков с представителями старых сиамских семей.
Подготовлено по материалам книги A History of Phuket and the Surrounding Region Коллина Маккая с разрешения автора. Оригинал книги на английском языке ищите на Amazon.com. Больше информации – на historyofphuket.com.
