«У меня есть для тебя фотография. Вот, посмотри. Это ноты мальчика, которому девять лет. Что должен чувствовать ребенок, когда в это смотрит? Тебе нравится?» – спрашивает меня Иван Шарапов, пианист, оперный певец и преподаватель музыки из Москвы, приехавший четыре года назад на Пхукет и решивший, что учить людей фортепиано можно и под тайским солнцем.
Иван протягивает мне телефон, и я вижу ноты, испещренные пометками. Некоторые сделаны карандашом, другие – красной ручкой. На листке царит хаос, словно его бомбили.
Я не знаю, что должен чувствовать девятилетний мальчик, но знаю, что чувствую сам. Когда-то такой же хаос пометок царил в черновиках моих статей, продираться через пометки было сплошным мучением. А здесь я и вовсе не понимаю ничего, в чем и признаюсь пианисту.
Вообще признаваться Ивану в своей бестолковости было лейтмотивом того дня, в который бралось это интервью. Начать хотя бы с того, что я с порога заявил ему, что хочу написать статью, но не знаю, о чем эта статья может быть.
«Сейчас я сам тебе все расскажу», – заявил в ответ Иван.
Чистые ноты
Обучение игре на фортепиано воспринимается многими как мучительный путь через терновник, и не могу сказать, что я с этими многими не солидарен. Не согласен с ними как раз Иван, который позже в подтверждение своих слов включит на телефоне запись игры одной из своих учениц.
«Это четвертый урок», – скажет он. А затем поставит седьмой, чтобы показать прогресс, хотя и первого видео мне будет достаточно, чтобы позавидовать.
Пока же Иван объясняет проблему листка с нотами, показанного в самом начале. Красной ручкой на нем отмечены места, где ученик до этого ошибался, и эти пометки теперь – новое препятствие для него.
«Он пришел ко мне, я попросил его сыграть. И как ты думаешь, где он ошибался? Во всех тех местах, где стоят красные галки!», – восклицает Иван.
«Я категорический противник писать в нотах что-либо, кроме пальцев. Почему он вновь и вновь ошибается? Потому что его ошибка зафиксирована. Она навсегда для него зафиксирована на этой бумаге. Плюс в это просто неприятно смотреть», – продолжает он, – «Поэтому первый мой постулат – в нотах, кроме пальцев, ничего быть не должно».
Столь же вредно, по мнению Ивана, требовать от ученика, чтобы при ошибке он останавливался и заново переигрывал неудавшийся момент.
«Ты шел и подскользнулся на льду. Вернешься назад, чтобы перепройти скользкий участок заново? Нет, ты восстановишь равновесие и пойдешь дальше», – проводит параллель Иван и поясняет, что все разборы полетов – уже после того, как человек доиграл.
Ошибка – естественный процесс. В определенной мере именно неидеальность и уникальность исполнения – это то, что мы ценим в живых концертах.
Донотный период
Второй постулат Ивана заключается в том, что при обучении с нуля (особенно ребенка) начинать нужно с музыки, а не с нот. Никогда не занимавшийся человек в равной степени не представляет, где нота «до» находится на бумаге и на клавиатуре фортепиано. Логично, что второе актуальнее первого, если цель – научиться играть, а не читать ноты. Лишь когда руки запомнят, где находится какая нота на клавиатуре, можно переходить к нотной записи.
«По моему мнению, от полугода до года смело может быть донотный период. Это было написано и во многих советских учебниках по фортепиано, причем достаточно авторитетных», – резюмирует Иван.
Правильная техника
Сомнительные способы упростить жизнь на начальном этапе Иван не принимает. На клавиатуре не должно быть никаких наклеек с названиями нот, а играть надо начинать сразу двумя руками, с первого дня формируя правильную технику, одновременно тренируя мозг не зацикливаться на работе рук и мыслить на несколько этапов вперед.
«Есть набор упражнений, которым уже 140 лет. Написал их французский пианист Шарль Ганон, и если они до сих пор используются, значит работают», – говорит музыкант.
Название у сборника этих упражнений говорящее – «Пианист-виртуоз. 60 упражнений для достижения беглости, независимости, силы и равномерного развития пальцев, а также легкости запястья». Иван готов подробно рассказать, как именно упражнения работают. Здесь же отметим, что изданная в 1873 году книга была принята Парижской консерваторией в качестве учебного пособия, а также была очень популярна в России.
При этом упражнения Ганона – это что-то, что ребенок сразу может сыграть, показав родителям и друзьям, чему научился. Сразу – это после первого же занятия.
«После первого?» – недоверчиво уточняю я.
«Абсолютно. И результат – это великий мотиватор. Великий», – заявляет Иван, произнося последнее слово по слогам.
Прелесть узнавания
Иван отмечает, что особой разницы в обучение взрослых и детей нет, но если учиться приходит взрослый, то это прямо говорит о наличии у ученика осознанного желания освоить фортепиано.
«А желание в нашем деле – это главное. Подбери правильный репертуар, сделай так, чтобы человеку нравилось, и прогресс пойдет. В репертуаре кроется огромное таинство», – говорит пианист.
Лучший способ выйти на этот мотивирующий репертуар – просто спросить.
«Сначала мы берем какой-то конструктивный багаж. Обязателен Ганон, без него никуда, вся моя метода базируется на нем. А потом я просто спрашиваю, что бы человек хотел сыграть. Потому что, как говаривал мой старичок учитель, смысл слушания – в прелести узнавания», – объясняет Иван.
Кто-то из учеников мечтает «сыграть Титаник» (My Heart Will Go On Селин Дион), другой – «Круги на воде» (Clouds группы River), а вот рок никто обычно не просит. Да и сам Иван уходить в эту сторону не тянется.
Разумеется, во многих случаях на преподавателя ложится задача сделать для ученика упрощенную версию выбранной композиции, но таково уж бремя педагога.
Выходы на публику
«Обязательно нужно куда-то выходить с концертами. На любом уровне – начинающем ли, продвинутом ли – обязательно нужно выходить и играть для публики», – уверен Иван.
По мнению педагога, это финальный элемент тройки лучших факторов мотивации. Плюс выступление перед другими людьми снимают страх публичности, а уверенность и раскрепощенность для музыканта чрезвычайно важны.
У самого Ивана подобных проблем нет. Именно с подкупающего невинностью «Ой, у вас здесь концерт? А можно я выступлю?» он начал свою музыкальную карьеру на Пхукете. Причем концертом тем был ежегодный музыкальный фестиваль в Лагуне.
Вслед за учителем, воспитанники Ивана играют музыку в пхукетских больницах, в домах престарелых, на ночных рынках и в других местах, где всегда есть благодарная публика (и не будут строго судить). Разумеется, с организацией выступлений помогает сам педагог.
«А что бы ты сам хотел сделать, если бы тебя пригласили вести музыкальный кружок в школе?» – интересуюсь я под занавес беседы, – «Что бы ты сделал не так?»
«Я бы хотел сделать оркестр. Маленький. Взял бы всех, независимо от того, кто на чем умеет играть», – подумав, говорит Иван.
«И вот приходит к тебе шестилетний желающий. Ни на чем играть не умеет, но зато у бабушки есть отличная стиральная доска...» – развиваю пример я.
«Пускай стоит и чешет по ней. Напишу ему партию», – кивает Иван.
«То есть делаем группу The Hatters?»
«Да».
