«Давай, пошли уже к машине. Есть хочется», – поторопил меня гитарист из ЮАР, с которым мы стояли под козырьком крыши, не решаясь выйти из бара на улицу. Снаружи лил вечерний дождь, лужи на асфальте искрились отражениями разноцветных огней, звучала музыка.
«Да черт с тобой. Поедем в твое место на углу», – привел последний аргумент музыкант и для убедительности добавил непечатное слово из профессионального лексикона мировой дипломатии.
Выходить под дождь не хотелось, но посетить место на углу – хотелось очень. Как оно называлось я был не в курсе, о меню представления не имел, но был уверен, что тайцы не будут просто так толпиться перед рядовой кафешкой. А если кафешка не рядовая, то потолпиться хочу и я.
Немолодой «Лансер» прошуршал через Пхунпон до офиса Минздрава, разбрызгал лужи на Патипхате, лихо развернулся на 300 с лишним градусов с Вичитсонгкрама на Ранонг и тормознул у искомого угла.
«Горячая сковородка», – прочитал на вывеске я.
«Пойдет», – лаконично ответил товарищ.
Оторвавшийся от плиты повар заверил нас, что они открыты, после чего вежливо попросил быть приличными людьми и войти через дверь, а не через ту брешь в стене, которой мы воспользовались.
Фишкой «Сиамской горячей сковородки», или Siam Krata Ron, благодаря которой место в любой дождь полно гостей, оказались именно сковородки и именно горячие. В заведении готовят стир-фраи, которые затем выкладывают на порционный чугун и уже на столе поливают соусом. Попав на горячий металл, соус начинает со шкворчанием прижариваться и испаряться, озонируя атмосферу ароматами тайскости.
Если попросить яйцо – которое обязательно надо попросить – то его тоже разобьют в сковороду прямо перед подачей, так что идеальная глазунья приготовится уже на столе.
Мой товарищ так и поступил, взяв свинину с чесноком «му тод гратьем». Пока мы наслаждались шипением, белок в глазунье дошел до идеальной кондиции, а перечный соус превратился в концентрат своего вкуса. К моему ужину глазуньи не полагалось, потому что яйцо замешали внутрь еще в воке.
«Сайам суки!» – гордо озвучил я заказ под недоуменным взглядом товарища, который еще не до конца овладел дипломатическим лексиконом.
Впрочем, просветить своего южноафриканкого «биджо» я решил не по этому вопросу, а о том, как прекрасны были неведомые ему кучмачи на кеци и хачапури по-аджарски в «Хинкальной на Спасской», буквально в соседнем доме от тайского посольства в Москве. Совпадение, я думаю, но параллель с местом на углу сформировалась однозначная.
Будь я хозяином «Горячей сковородки», то при подаче не просто поливал бы блюдо соусом, а фламбировал прямо на столе. Сейчас повара это тоже делают, но на плите, прихватывая масло в воке пламенем с конфорки. Немного пожароопасной химии с участием огня и сахаров – и мясо получает тот самый слегка шашлычный, слегка грузинский вкус, мысль о котором наполняет рот слюной. Плюс дополнительный маринованный перчик сверху.
А будь моя воля совсем безбрежной, то я бы вообще начинал прием иностранных делегаций на Пхукете именно такой сковородкой. Чтобы шкворчало, пригорало, а выносящая хлеб-соль девушка в цветастом саронге говорила: «Саватди кха. Чим сайам суки кха».
