Пхукет двести лет назад совсем не был похож на себя нынешнего. Основными отраслями экономики на острове являлись добыча полезных ископаемых и сельское хозяйство, дорог практически не было, большую часть территории покрывали джунгли. При этом именно тогда, 200 лет назад, остров начал трансформироваться, превращаясь в то, что мы видим сейчас. Главным же драйвером стала добыча олова, которая велась руками китайских рабочих.
В первой половине XIX века малайский полуостров переживал стремительный наплыв китайских эмигрантов, которые перебирались на новые места в поисках лучшей жизни. Если в 1820 году в Пенанге проживало около 17 тыс. китайцев, то в 1860 году – уже более 70 тыс. Естественно, работы для всех не хватало, и многие отправлялись на заработки в соседние регионы, в частности, на Пхукет. Другие же ехали на остров целенаправленно.
В те годы в широком употреблении было слово «кули». Так европейцы называли трудовых мигрантов из Китая, Индии и других стран, которые занимались тяжелым физическим трудом. Отношение к этой рабочей силе у господ было соответствующим: пусть кули и не были рабами, но нередко условия, в которых они жили, от рабских не отличались. Капитаны судов, перевозивших рабочих, относились к ним скорее как к грузу, чем к пассажирам. Запертые в переполненных тесных трюмах, кули терпели всевозможные лишения по пути из Китая в Пенанг, а затем дальше, непосредственно к местам работы. Путь пролегал сначала по морю, а потом – по каналам и рекам в джунгли. Вот как в 1857 году описывал лодку с кули один из британских капитанов.
«Река была единственной дорогой через джунгли, ведущей вглубь этой пустого края. Они плыли, нагруженные мешками с рисом, горшками с кокосовым маслом, табаком, спиртным и опиумом в ящиках. При себе у них были топоры, мотыги, корзины для переноски земли и другие инструменты. Также имелось и оружие для самообороны – мушкеты, порох, ножи и копья. Кроме того, у каждого при себе был сверток или ящик со сменой одежды и скудным личным имуществом», – описывал моряк путешествие кули вглубь джунглей Сиама.
В XIX веке добыча олова на Пхукете велась самыми простыми способами и никаких особых навыков от кули не требовалось. С поиском работы проблем тоже не возникало, а многие из мигрантов еще на родине подписывали многолетние контракты на работу, чтобы наниматель оплатил путешествие.
Примечательно, что фиксированной зарплаты кули, как правило, не получали, вместо этого имея некий процент от прибыли оловянного карьера. Также можно было арендовать участок для самостоятельной разработки в обмен на долю от добытого. Плюс были и другие источники дохода: кто-то открывал лавочки и магазины, другие уходили в джунгли Кату и Таланга, чтобы тайком разрабатывать новые месторождения.
Когда удавалось найти новую оловянные жилу, то кули первым дело приступали к вырубке джунглей и расчистке площадки. Затем возводились бамбуковые хижины и организовывались дамбы. После чего кули приступали к съему грунта и продолжали трудиться, пока не добирались до самого олова.
Когда все было готово, начиналась непосредственно добыча. Этот процесс, по словам европейского инженера Уоррингтона Смита, требовал от рабочего «столько же ума, сколько от буйвола, распахивающего поле». Содержащую олово породу выносили из карьера при помощи больших корзин на коромысле, которое рабочий взваливал на плечи. С каждым днем карьер становился все глубже и глубже, дорога со дна наверх – все тяжелей. Поднятую породу тщательно промывали, отделяя метал от земли и глины. А поскольку для работы нужна была вода, то наиболее активно добыча велась в низкий сезон.
Ежедневными спутниками рабочих были жара, духота и москиты. Плюс всегда существовал риск затопления карьера или обрушения его стен. Об отдыхе речи, разумеется, не шло: кули трудились в поте лица, работая на износ. Разносимые комарами малярия, денге и другие «лихорадки джунглей» косили рабочих, притом, что лекарства от большинства болезней появились лишь в конце XIX века.
При открытии нового карьера от болезней гибли 20-25% всех работников, а в некоторых случаях – до 90%, однако китайских мигрантов это не останавливало.
«Каждый день несколько человек заболевают лихорадкой. День-другой лежат с температурой в бреду, а затем умирают. В течение месяца у нас осталось 18 человек из 87, изначально приступивших к работе. Но 150 новых уже прибыли по реке и заняли хижины умерших», – вспоминал историк Джей Эм Галлик запуск оловянного карьера в Ампанге.
И на карьерах, и в городах царила антисанитария. Европейцев она, с одной стороны, шокировала, а с другой стороны, ее считали естественной и нормальной для китайцев. Уоррингтон Смит описывал один из «оловянных» городков Транга как «грязное место, такое же, как все китайские города».
«Китайцы получают удовольствие от жизни в разрухе и грязи», – вторил ему протестанский миссионер Гуцлав, проповедовавший в Сиаме.
Тяжелая работа на карьерах не прекращалась с рассвета и до наступления темноты, после чего кули расходились по своим хижинам, смывали грязь заранее собранной дождевой или речной водой, переодевались в белые рубашки и приступали к ужину. Рацион был нехитрым – рис, овощи и любое мясо, которое удавалось добыть. В пищу шли не только дикие свиньи и птицы, но даже лесные кошки, змеи, ящерицы и лягушки. Кухня рабочих полностью оправдывала китайскую поговорку о том, что съесть можно любое существо, если его спина обращена к небу.
Завершали же день рабочие бутылкой теплого и не самого приятного на вкус самогона либо трубкой с марихуаной или опиумом, позволявшими отключить сознание и провалиться в сон перед очередным днем тяжелого труда. И даже протекавшие через крышу потоки дождя не будили изможденных людей.
Подготовлено по материалам книги A History of Phuket and the Surrounding Region Коллина Маккая с разрешения автора. Оригинал книги на английском языке ищите на Amazon.com. Больше информации на historyofphuket.com.
